25.09.09.

Раннее утро всегда начинается у меня с особого ритуала. Я подхожу к окну и несколько секунд смотрю на просыпающийся город. При этом испытываю странное чувство. Нечто похожее я ощущал в юности, стоя на трамплине десятиметровки перед прыжком в бассейн. Ты знаешь, что надо сделать. Ты умеешь это делать. Давно уже не боишься. Но, во-первых, неприятного холода, оглушения и болезненного удара о воду еще никто не отменял. А, во-вторых, всегда есть шанс, что все пойдет не так, и ты получишь серьезную травму. Так и моя жизнь — череда неизбежностей, одна из которых может оказаться последней... Человек — стремное существо. Привыкает ко всему. Но есть одна вещь, с которой у меня никогда не получалось мириться — беспомощность. Неспособность повлиять на ход событий.  И сегодня утром, стоя на трамплине, я избегал смотреть вниз. В бассейне не было воды. Я это знал.

Калинка сладко потянулась и одним глазом окинула мою обнаженную фигуру у окна. Сейчас вздохнет и накроет голову подушкой. Так и есть... Но затем подушка  описала легкую дугу и шлепнулась о мою пятую точку. Рассеянно улыбнувшись, я подобрал трофей и, подложив его под затылок, лег рядом. На часах было без четверти шесть. Какого черта так рано подорвался... Хотя, разве спал?

Я подбираю слова. Со вчерашнего вечера подбираю. Шатаюсь по закоулкам сознания и смотрю в каждом углу. Но их все равно не хватает. В таких случаях есть выход — сформулировать суть в одно короткое убийственное предложение и выпалить его. «Ударить» собеседника, предоставив ему возможность реагировать, как придется. Но Катя была последним человеком на планете, кого бы мы мне хотелось ударить. Она играла со мной в крестики-нолики. Расчертила ногтем сетку по кубикам моего пресса и щекотно обвела пупок. «Нолик мой», - говорю. «Неа» - она поцеловала «нолик», утверждая право собственности. Ладно, поставим крестик... Сейчас я продую и, наконец, найду в себе силы рассказать ей обо всем.

Я действительно продул. Но в тот самый момент, когда первая фраза уже почти сорвалась с моих губ, раздался голос Калинки.

- Что же ты с собой делаешь, а?..

Я замер. Неужели догадалась?..  Невозможно.

- Я говорила с Лэмом, - пояснила Калинка.

- Когда?

- Вчера, за несколько часов до твоего приезда.

- Хм… понятно. Что он тебе рассказал?

- Многое... Мне трудно... обойдусь без душераздирающих подробностей и скажу только то, что тебе необходимо знать.

Теперь Калинка с видимым усилием подбирала слова. Мне было стыдно и жалко ее, но ничего не оставалось, кроме как ждать. Однако пауза затягивалась. Катя все так же лежала на моем плече, не поднимая лица. Я испугался, что она заплачет.

- Так что же мне нужно знать?

- Что это пиздец! - от отчаяния она выругалась, но тут же взяла себя в руки, - Лэм знает наверняка, что ты дважды встречался с Кисэром. Один раз здесь, в его отсутствие, а второй раз провел почти сутки у Ромки на квартире. Он не понимает, что между вами происходит.

- А почему он у меня прямо об этом не спросит? И вообще — откуда у него такая информация? Он за мной следит? - я понимал, что веду себя глупо, но не смог удержаться от соблазна прикинуться пострадавшим.

- Тебе не стыдно? - тут же осадила меня Калинка, - он не спрашивает прямо, потому что боится услышать ответ, и ты прекрасно это понимаешь!

Она села на постели и обратила на меня полный укора взгляд, который плохо сочетался с ее нежной обнаженной грудью. Вся эта сцена была  нелепой,  непонятной. Одна мысль пульсировала в моей голове: мало того, что Катя, похоже, ничуть не удивлена самим фактом моих отношений с Лэмом — она при этом разделяет его подозрения. И находится на его стороне. То есть, еще не поговорив со мной, она пришла к выводу, что я виноват; что я действительно спутался с Кисэром... Калинка видела меня насквозь, следовало в очередной раз это признать.

- Что мне делать? - просто спросил я.

- Ты можешь пойти двумя путями. Если у тебя есть голова на плечах, то все просто. Нужно одному из них соврать, а другому сказать правду.

- То есть?

- Лэм заметил, что Ромка недавно соскочил. Скажи, что возился с ним, помогал справиться с зависимостью. Он тебе поверит.

- Так и было...

- Хочешь сказать, ты не спал с ним?

Ответом ей было горестное молчание.

- А Кисэру нужно сказать правду. Немедленно. Сегодня же. Счет идет на минуты, пойми. Кирилл практически не владеет собой; он может в любой момент сорваться и «поговорить» с Кисэром. Ты представляешь, что это будет? Ты представляешь себе, чем это может закончиться?! - она уже кричала на меня, - сжалься; пока ты держишь Ромку в неведении, ты подвергаешь его опасности. Вот подумай, подойдет к нему Лэм и скажет — я люблю Олега, оставь его в покое, или я тебя убью. Что ему ответит Ромка, когда оправится от шока? Правильно, он скажет — иди на хуй, убивай, посмотрим, кто кого! И ведь когда я говорю «убивай», я не преувеличиваю, ты же понимаешь!

Катя осеклась, увидев мой остановившийся взгляд и плотно сжатые губы. Ей пришлось успокоиться и попробовать зайти с другой стороны.

- Ромка сильный, ты знаешь... он выдержит. Так будет лучше. Расскажи ему все. А Лэму соври. Он схватится за твою ложь, как за соломинку. Он ведь не думает, что ты настолько... что ты действительно мог так поступить. А если ты признаешься, это может быть конец, понимаешь? Он же не от мира сего, возьмет какую-нибудь катану и зарежется нафиг. Подумает — они любят друг друга, вот и пусть, а я уж как-нибудь... это... - Катя расплакалась в голос, закрывая ладошками лицо. Я инстинктивно схватил ее и прижал к себе, снова обжигаясь близостью наших обнаженных тел,  которую сейчас так нелепо было ощущать...

- Ну, хорошо, - как можно мягче сказал я, - а второй путь? Ну, если у меня нет головы на плечах?

- Олег, я тебя люблю, но сейчас мне хочется назвать тебя нехорошим словом. Впервые за 15 лет нашего знакомства я вижу, что ты совершаешь подлость. Может, я чего-то не понимаю... Расскажи, как так вышло? Что ты чувствуешь? Каким образом вообще сложилась эта чудовищная ситуация?

- Ты все понимаешь правильно, котенок... ты всегда меня понимаешь. Я подлец, добавить нечего.

- Ну, ты любишь Кирилла? Иначе, зачем тебе нужно было дурить голову своему лучшему другу, убежденному гетеросексуалу, - сама себе объясняла Катя, - с которым вас всегда связывала только дружба и подчеркнутое взаимное уважение?

- Собственно, здесь ты немножко заблуждаешься... В один «прекрасный» момент выяснилось, что мой абсолютно гетеросексуальный друг влюблен в меня последние лет восемь.

Катя остолбенела.

- Как это выяснилось?

- Случайно, - грустно пошутил я, - он сказал, что я похож на принца Наруто и посмотрел на мои губы. Я испугался и грубо попросил его не строить из себя гея. Тогда он дал мне в морду и признался в любви. Ты это видела, на волнорезе.

- Ох, блин.... понятно. И что потом?

- Потом он приехал ко мне «объясниться». Доходчиво объяснял, надо сказать. Не только ртом...

- Ты хочешь сказать... он сам предложил заняться любовью?

- Он не предлагал, Катя. Он меня отымел. И продолжает в том же духе до сих пор, - я откровенно наслаждался Катиным замешательством, - все бы ничего, да только Кирилл сам все портит. То ли он убежден, что такой секс не может меня устраивать (по крайней мере, на постоянной основе), то ли сам хотел бы сыграть эту роль, но не может решиться. А может, и то и другое вместе. Поговорить с ним об этом не представляется возможным. А прямые намеки в постели приводят к тому, что он зажмуривается от ужаса и смиренно поворачивается ко мне спиной. Мол, я все стерплю, мой господин. А я так не могу, Катя, мне становится дурно. Не умею я насиловать людей, понимаешь?

- Понимаю... теперь я многое понимаю... Лэм боится твоих встреч с Кисэром не потому, что не доверяет тебе. Он думает, что ты просто хочешь получить то, чего он тебе дать не может... Это ужасно. Это все меняет.

- Это ничего не меняет, Кать...

- Почему?!

- Потому что это правда! - я решился на предельную откровенность, - ты думаешь, я планировал эту встречу?! Да я не могу с ним рядом находиться!

- Почему? - растерянно повторила она.

- Да потому что не могу! Видеть его; слышать голос, чувствовать запах и не иметь возможности обнять, или хотя бы дотронуться до него! Это пытка! Когда все случилось... когда мы переспали, я чуть с ума не сошел. Я как будто скитался где-то черт знает где много лет, и вдруг вернулся. К самому себе вернулся, понимаешь? Почувствовал, что живу! У меня как будто удавку с шеи сняли, и дали свободно вздохнуть. Я думал, до смерти его замучаю, Катя... И потом, в другой раз, ты знаешь, я решил попробовать отдаться ему. Посмотреть, что из этого выйдет. Ты не представляешь, что это такое, Катя! Мне так хорошо с ним; всегда, что бы мы ни делали, я просто растворяюсь, парю в невесомости...

- Олег... - Катя оборвала мою исповедь, - ты понимаешь, что это значит?

- Да...

Теперь истина стала очевидна нам обоим. Осталось решить, что с ней делать...